В центре Березников в Треугольном сквере в память об известном озеленителе Валентине Миндовском установлен памятник. Ещё его именем названа одна из улиц города, которая ранее называлась улицей Зеленстроя, потому, что на ней находилась контора Горзеленстроя, которой он руководил долгое время. Напоминают о нём и городской парк, и деревья березниковских улиц, газоны и зелёные уголки города. Всё это – воплощённые в реальность мечты и идеи талантливого учёного-практика, который в тяжелое для страны время нашёл простые и эффективные способы решения сложных проблем озеленения Республики химии на Каме (как нередко называют Березники).

Немало связанных с Миндовским мест и в краевой столице. Это сквер его имени на улице Мира, им спланированы городская набережная Камы, эспланада, сквер Уральских добровольцев, а ещё сквер на улице Сибирской, где установлен памятник воинам Уральского добровольческого танкового корпуса.

Будучи главным озеленителем Перми, Валентин Леонидович руководил созданием этих объектов, причём сам чертил все планы озеленения, на которых обозначал каждое дерево, каждый кустарник, дорожки и скамьи. Он планировал ландшафтный дизайн с учётом того, как будут выглядеть высаженные деревья, когда вырастут. Это редкий дар – уметь заглянуть в будущее.

В семьях потомков Валентина Миндовского хранятся его архивы: чёрно-белая хроника фотоальбомов, убористые строчки писем Валентина Леонидовича, его статьи и книги о главном деле всей жизни – озеленении северных городов. Не просто архив – портрет эпохи. Берёшь в руки пожелтевшие от времени странички, и они оживают.

В 1914 году Миндовские переехали из Гольчихи в Кострому. Жить стало труднее, хотя в семье и раньше не было особого богатства, лишь самое необходимое. Чтобы прокормить большую семью – четверо детей, Миндовский-старший открыл лавку, делал на продажу фейерверки.

Время было смутным, однажды Леонида даже арестовали:
«Отца Валентина держали в тюрьме, требуя, чтобы он выдал семейное «золото». В этой тюрьме он, наверное, и заразился туберкулёзом. Зато как он умел рассказывать по книгам русских писателей! Заключённые были в основном неграмотными и слушали Леонида Миндовского с восторгом. За это его подкармливали и очень уважали…».

Близкие вспоминали, что в большой семье – три сестры и старший брат Валентин, он всегда был лидером, опекал младших, верховодил и среди друзей.
«Они постоянно переплывали за Волгу, жгли костры, придумывали что-то. Дядя Валя был неистощим на выдумки. Зимой катались на глади льда на самодельных коньках. Делали за спиной подобие парусов, и ветер уносил их далеко по реке. Весной Волга широко разливалась и подходила прямо к окнам. Волга – это главная любовь в жизни моего дяди. Когда я слышу народные песни о ней, всегда вспоминаю его. Он говорил, что никогда, катаясь по ней на лодке, не осквернял воду окурками или мусором».

Людмила Константиновна вспоминает в своих письмах:
«Однажды поставили пьесу «Ночь перед Рождеством», где дядя Валя играл кузнеца Вакулу, а его возлюбленную Оксану играла первая красавица среди костромских девушек по имени Мария (на фото). Дядя был влюблён в неё, и в самый лирический момент пьесы дядя совсем не по сценарию прильнул долгим поцелуем к губам Марии, зал восторженно зааплодировал. Спустя годы Мария вышла замуж за Валентина».

В середине 1930-х гг. Валентин Леонидович увёз любимую женщину в Березники. Почему именно сюда? Потому что об этом молодом, быстро растущем городе ему рассказывал в письмах друг и сокурсник Юрий Розин (в середине 1930-х гг. он здесь жил и работал начальником местной конторы треста «Горзеленстрой»).

Главная идея Валентина Леонидовича была в том, чтобы вырастить на севере Урала, с его бедными каменистыми почвами и суровыми зимами, много деревьев разных пород. Причём сделать это на территории промышленного города, где воздух был настолько загазован, что старшее поколение березниковцев до сих пор помнит рыжевшие в небе над городом «лисьи хвосты» – дым из заводских труб. В документах тех лет, если поискать, можно найти данные по пробам городского воздуха в середине 1930-1940 гг. По оксидам – азота, серы они просто зашкаливали. Судя по архивным фото тех лет, деревьев в Березниках тогда практически не было. Повсюду строительство, пыль, грязь, газ, рабочие жили в бараках.

Из воспоминаний Риммы Нестеровой, много лет назад работавшей в областном краеведческом музее: «Автором экспозиции отдела советской истории в нашем музее была Нинель Коскова. В одну из поездок в Березники первостроители рассказали ей, как осенью комсомольцы вышли на субботник, чтобы разбить парк и посадить молодые деревца на улицах родного города. Но наступала весна, и выяснялось, что ни один из саженцев не прижился. И так несколько лет подряд. Почва была зашлакована настолько, что деревья не хотели расти. Поскольку с 1936 года Горзеленстрой в Березниках возглавлял Миндовский, очевидно, комсомольцы садили деревья под его руководством. Повторяющиеся неудачи с высадкой саженцев в те годы могли стоить ему жизни. Запросто могли объявить врагом народа… Срочно надо было искать выход из сложившегося положения».

Со временем опыт, накопленный Миндовским за первый десяток лет березниковской работы, принёс свои плоды. Вместе с работавшими под его началом Иваном Чесноковым и Архипом Бескровных Валентин Леонидович разработал метод «питомник-парк». Внедрять новшество начали уже в послевоенное время, и состояло оно вот в чём. На выделенном под питомник огромном городском пустыре зеленстроевцы вместе с тополями, акациями и другими «дикими» породами высадили саженцы более благородных пород деревьев. Так они лучше выживали.

Через некоторое время большую часть подросших и окрепших саженцев выкапывали и озеленяли ими другие территории, а из оставшихся деревьев и кустарников создавали зелёное ожерелье будущего городского парка. Этот простой, эффективный и окупавший себя способ (саженцы продавали другим городам и предприятиям) позволил в короткие сроки решить проблему озеленения северных промышленных городов. За созданное Миндовским «малахитовое ожерелье» в 1948 году Совет министров РСФСР присудил Березникам вторую премию на конкурсе по благоустройству городских территорий (первая премия тогда не присуждалась).

Благодаря трудам Валентина Леониовича, его коллег по Горзеленстрою и помощи многих жителей города, зелёной и красивой стала и березниковская улица Пятилетки, а возле дома №29, в котором жил Валентин Леонидович с семьей, появился сквер, который называют сквером Миндовского.

Тяжёлая, изматывающая порой работа не отнимала у Миндовского тяги к прекрасному. Даже в молодости, когда трудился в костромских лесах, ездил нередко в Москву – в драматический театр, в оперный. Стеснялся страшно своих сапог, покупал билеты на галёрку, чтобы сэкономить деньги и спрятать от всех свои обутые в «кирзачи» ноги.

Сохранились и письма родным. Вот Валентин Леонидович в 1940-х гг. пишет своей маме письмо в Кострому и рассказывает ей о том, как растёт её внук, а его маленький сын Юра. «За последний месяц он уже играет в телефон (мальчик ещё практически не разговаривает, ему около двух лет – прим. О.Ю.), приспосабливая вместо трубки мои часы, Наташкину докторскую трубку, разные игрушки, а то и просто ладонь. Он ничего не научился говорить вновь, но его «разговор» по телефону с неговорящей трубкой поймёт каждый.

Тут всё: и настойчивое, раздражённое вызывание номера, и перебранка с телефонной барышней, и долгое ожидание, и плохая слышимость с криками «А?», и страдальчески напряженное выражение лица, и радость наладившегося разговора, и внезапная радостная улыбка, и глубокомысленный взгляд в потолок, и вдруг приходящий смех, тревога, недоверие… Конец разговора также вполне оформляется. Разговоры имеют свои темы. Например, звонит он бабушке в очередь, узнаёт – много ли она простоит, чего получит, не озябла ли, передаёт что нового. Но самый интересный разговор у них с Бабием (конюх Горзеленстроя, на фото – прим. О.Ю.). Бабий – это лучший и очень уважаемый друг. Работает у нас конюхом, украинец, очень нелюдим, некрасив, но с Юркой они сошлись.

Познакомились в его приезд за мной на лошади. Обычно приезжает не Бабий, а кучер Шурка, но к тому нет особого уважения и дружбы. С Бабием же они сошлись быстро и крепко. Когда тот приезжает, Юрка или лезет к нему на колени, или приносит в кухню свой маленький стульчик, и они сидят и беседуют. Но разговор ни у того ни у другого нельзя понять, у Бабия украинский выговор. А ещё часто в уроненный стул «впрягаются» другие стулья, на которых рисуются морды лошадей, и начинаются «разъезды». Бабий иногда звонит Юрке по телефону, и тогда он захлёбывается от восторга. Недавно в выходной Бабий заходил к Юрке в гости, только вали они о том, о другом, «водочки» выпили, что и заснято.

«Выпивать» он (Юра) любит. И когда «выпивает», обязательно требует к себе, чокается и морщится по-настоящему, хотя дают ему в рюмке воду».

Не только упорства и таланта дано было этому человеку, но и душевной щедрости. До последний своих дней он с нежностью и уважением относился к своей жене.

Это – память детских лет, а не так давно к уже взрослой Ольге Миндовской подошла незнакомая женщина и рассказала удивительную историю. Уже в послевоенное время, когда страна ещё лежала в руинах и далеко было до сытых и спокойных мирных лет, Валентин Леонидович увидел на улице плачущую женщину. Из отрывочных фраз, прерываемых рыданиями, он понял: женщина потеряла или украли у неё продуктовые карточки. Большая семья, голодные дети, что делать? Помочь деньгами-карточками Валентин Леонидович не мог, зато выписал, пользуясь своей начальственной должностью, мешок овса, которым кормили зеленстроевских коней. Благодаря этой помощи семья женщины выжила какое-то время, перебилась на овсе до следующих карточек. Выходит, спас их Миндовский от голодной смерти...

Благодаря трудам Валентина Леонидовича и его единомышленников Березники до сих пор остаются одним из самых зелёных городов Прикамья. Скульптура прославленного учёного, создавшего «малахитовое ожерелье» города, установлена у центрального входа в Треугольный сквер и хорошо просматривается как с улицы Пятилетки, так и с проспекта Ленина. Сегодня, спустя уже больше полувека, город помнит своего главного озеленителя, подарившего ему «малахитовое ожерелье», и будет помнить всегда.